Через что проходят в Запорожье приемные дети и родители

2751
0

На учете территориальных служб по правам детей находятся 3754 детей-­сирот и детей, лишенных родительской опеки. Граждане Украины, США, Италии, Франции чаще всего усыновляют украинских сирот. Это ­ дети в возрасте от 2 месяцев до 5 лет. Это связано с собственным желанием кандидатов в усыновители. Но есть и те, кто усыновляет детей в подростковом возрасте.

Тому пример ­ история Алены Макаренко: «В феврале 2016 года я стала президентом благотворительного фонда «Наши дети» и начала ездить по детским домам. В одном из них я познакомилась с пятнадцатилетним мальчиком Женей. Меня он заинтересовал тем, что все время один катался на качелях, независимо от времени года. Другие ребята из детского дома рассказали, что он так делает всегда, если у него что­то случается, таким образом он себя успокаивает. Дети, которые живут в детских домах, они другие, ни во что не верят и ни на что не надеются. Но при этом они открытые и жизнерадостные, несмотря на грусть в глазах. Дети прошли через многие жизненные испытания, и я удивляюсь тому, откуда они берут силы улыбаться и радоваться жизни.

С Женей я нашла общий язык, мы стали с ним хорошо общаться. Выяснилось, что у него совершенно нет родственников – он один. У большинства детей, живущих в детских домах, есть дяди, тети или бабушки. Тогда это им дает понимание, что они не одни в этом мире, а Женя ­ отказник с детства. В одном из разговоров он сказал мне, что за пятнадцать лет я была первой, кто обратился к нему по имени и поинтересовался, как у него дела. После нашего общения он мне доверился, хотя с этим у детей из детских домов большие проблемы. Они не верят никому, потому что понимают: все те меценаты, которые приходят и помогают – это все делается с их стороны только для галочки.

Когда дело шло к выпускному, я предложила Жене стать частью нашей семьи, потому что у детского дома такая практика – после выпускного на следующий день ребенок должен собрать свои вещи и покинуть то место, где он раньше жил.
У меня своих двое детей, которые хорошо знали Женю, так как часто ездили со мной вместе в детские дома. Они были совершенно не против того, чтобы у нас появился еще один ребенок, и сразу стали называть его братом. Поначалу парень боялся даже прийти к нам домой, объясняя это тем, что привык жить в детском доме и не знает, как себя вести. Первое время Женя постоянно спрашивал разрешения, к примеру, можно ли сесть, зайти в комнату или переключить телевизор. Недели три он не шел домой, а ждал, пока я вернусь с работы, хотя дома был мой отец, который помогает мне с воспитанием детей. Он всех стеснялся и мог общаться с остальными членами семьи только в моем присутствии, ходил за мной, как хвостик. Женя рассказывал о том, что видел во сне, и таким образом выражал свои желания. Например, говорил: «Мне приснилось, что мы пошли в парк», и я понимала, что Женя хочет пойти прогуляться. Долгое время он называл меня Аленой, а не мамой. Период адаптации проходил тяжело, был момент отказа. Поначалу мы ему уделяли все свое время, потом внимание к нему стало меньше, и у него пошел протест. Через плохие вещи и поступки он привлекал к себе внимание. Но это быстро прошло, после того как я объяснила, что люблю его, даже если не уделяю ему внимание 24 часа в сутки. Сейчас все хорошо, кризис прошел.

Отдельно стоит сказать об отношении рабочего персонала детского дома ­ к сожалению, оно ужасное. Никто толком о детях не заботится и не скрывает иногда того, что они им неприятны. На выпускном директор детского дома, где был Женя, можно сказать, открыто в своей напутствующей речи заявил, что девочкам дорога в проститутки, а мальчикам ­ в тюрьму. Не менее трагично и отношение общества к усыновлению ребенка. Даже когда я оформляла документы, представители исполнительной власти очень хотели знать, почему я усыновляю такого взрослого ребенка. Моральность не интересна была никому. Один мужчина говорил, что я не знаю, во что лезу, ведь эти дети гнилые внутри.
Также нет никакого понимания и у простых людей, каждый считает своим долгом спросить, зачем мне было это нужно. Не обходилось и без осуждений того, что я усыновила ребенка. Очень неприятна такая позиция общества».

«Мы с мужем усыновили ребенка одиннадцать лет назад. На протяжении многих лет наши попытки завести детей, к сожалению, были безуспешны. В итоге врачи нам сказали, что чудеса, конечно, бывают, но вряд ли я смогу родить. Конечно, это было очень тяжело слышать и принять. Мы решили усыновить ребенка. Как раз когда мы только начали заниматься, так скажем, поиском детей, узнали о двухмесячном мальчике. Его зимой выбросили в коробке на улицу, и небезразличные люди спасли ребенка. Я восприняла это как знак свыше и сразу начала процедуру оформления. Можно сказать, что я испытала радость материнства с самого начала. Бессонные ночи, первые слова, шаги, первый выпавший зуб и т.д. ­ через все мы прошли. Но в последнее время я очень боюсь, что нашему сыну «добрые» люди скажут, что он усыновлен. Мы с мужем ему об этом не говорили, и я бы не хотела ему и в дальнейшем рассказывать об этом, потому что боюсь той реакции, которая у него может быть. Не всегда такая информация не наносит вред ребенку, и он ее может неадекватно принять. Из­за этого страха я стала очень плохо спать и иногда срываюсь на близких. К сожалению, люди любят совать свой нос в чужие дела и думают, что им все дозволено. Многие наши соседи и друзья, как только у нас появился ребенок, сначала спрашивали, как мы смогли на такое решиться. Потом еще и осуждали, высказывая иногда неприятные вещи. Большинство не может адекватно реагировать на такие вещи, и это очень большая проблема наших людей», — рассказала приемная мама ребенка Ирина Лященко.

Мнение психолога, психотерапевта Анны Пришутовой, нужно ли рассказывать ребенку, что он усыновлен, и каким образом это стоит объяснять: «Считается, что каждый человек имеет право знать правду о своем происхождении и своих корнях. Наверное, каждому психологу и психотерапевту не раз приходилось сталкиваться с ситуацией, когда человек уже во взрослом возрасте узнавал о том, что его родители приемные, и даже при очень хороших отношениях в семье человек стремился узнать о своих родителях, увидеть их.
Дилемма ­ говорить или не говорить возникает по нескольким причинам.
Первая — опасения родителей касательно негативного отношения окружающих к семье или к ребенку. Мне кажется, что именно эта проблема уже практически не актуальна. Всё чаще мы видим приемных детей, всё больше поощряется в обществе такой шаг (взять на воспитание ребенка). С другой стороны, если нет тайны, то есть если родители не делают из усыновления секрет, то и окружающие не могут нанести вред, используя эту информацию.

Вторая причина — это страх родителей быть отвергнутыми своим ребенком, желание ребенка найти биологических родителей. С одной стороны, это право каждого — знать, «кто я есть». С другой стороны, этот этап — своего рода испытание. И родители (приемные) должны бы помочь ребенку разобраться в этом, справиться с возможными эмоциональными последствиями самой информации и встречи с биологическими родителями. В некоторых странах, кстати, нет тайны усыновления, то есть все сведения о родителях и детях доступны.
Кроме того, родители зачастую боятся нанести травму ребенку, который поймет, что мама и папа не родные для него. При этом реакция очень сильно зависит от того, когда и как родители говорят ребенку правду.

Конечно, каждый ребенок индивидуален, поэтому реакция у каждого разная, и удачное время для этого тоже очень индивидуально. Самым неподходящим возрастом чаще всего называют подростковый. В это время ребенок всегда более эмоционален, менее сдержан и категоричен в оценках и суждениях. Наиболее благоприятным — младший и старший дошкольный возраст. В этом возрасте дети воспринимают жизнь такой, какая она есть, без особого анализа и оценивания. Папа и мама — это люди, которые всегда рядом, заботятся и беспокоятся о ребенке, вместе делят радости и неудачи — они точно лучшие в мире. И, по большому счету, маленькому человеку нет разницы, как именно он попал в эту семью. Главное, что его ждали и ему рады именно здесь и именно эти папа и мама.

Есть родители, которые могут родить и воспитать, а есть родители, которые могут только родить или только воспитать. Это можно и нужно объяснить ребенку доступным ему языком. Иногда в форме истории­сказки (если родители решились­таки это сделать в дошкольном возрасте).
Признавая, не скрывая тот или иной факт, мы снимаем с него «злую магическую силу». Если я с самого детства знаю, что мои любимые родители называются «приемными», меня нельзя ранить этим словом. И тогда мне будет непонятно, чем лестница роддома на первых фотографиях одних людей принципиально лучше лестницы детского дома на фотографиях других, если везде ­ улыбающиеся и радостные люди», — рассказала Анна Пришутова.

Факт усыновления является неприемлемым для подавляющего большинства людей в нашем обществе. Немногие могут порадоваться тому, что ребенку и будущим родителям наконец­то выпал шанс обрести семью. Проще высказать свое негодование или даже осудить этот поступок, чем изменить стереотипный взгляд на жизнь. Это является большой проблемой современного общества, которую необходимо искоренить. Вместо того чтобы порадоваться за других, многим легче выплеснуть весь негатив и осудить данный поступок. Но тем не менее хочется верить в то, что каждый ребенок обретет любящую семью.

Кстати, в 2016 году 108 запорожских мальчишек и девчонок обрели мам и пап. в приемные украинские семьи отправились 83 ребенка из Запорожья и области, еще 25 детишек уехали к своим новым родителям за границу. за январь 2017 года уже 6 детей обрели семью.

Мила ЛИСОВСКАЯ