Запорожский художник создает картины из дерева (ФОТО)

4578
0

Его картины поражают своей натуральностью и мало кого оставляют равнодушными. Мастер резьбы по дереву из Днепрорудного Иван Локтионов признается, что, по большому счету, он – самоучка, ему еще многому нужно учиться. Мастер резьбы по дереву работает диспетчером на Запорожском железорудном комбинате, а свободное от основной работы время посвящает любимому хобби. К столь непривычному для сегодняшнего времени занятию Иван Александрович приобщил не только своего сына, но и нескольких мальчишек из родного города. Также Иван Локтионов уже два года состоит в Запорожском городском объединении художников «Колорит». О том, с чего все начиналось, за какую картину он никогда не возьмется, о его маленьких подопечных и не только мы расспросили мастера

 

— Расскажите, как вы начали заниматься резьбой по дереву?

— В начале перестройки я занимался мебелью, делал табуретки соседям, маме. Когда в стране стало получше, забросил это занятие. Спустя какое­то время ко мне обратился знакомый батюшка с просьбой сделать ящик для пожертвований, а у меня как стена какая­то — не могу делать и все. Батюшка меня благословил, после чего вечером по дороге с работы я зашел в один из супермаркетов, а там лежит набор стамесок китайских, купил его и сделал ящик для пожертвований. Правда, пока делал, практически весь набор сломал — качество инструментов плохое было. Отдал заказ батюшке, тот в свою очередь показал другому, третьему и так далее. И так пошло помаленьку. В 10­й горбольнице есть икона Иоанна Кронштадтского, для которой я делал киот. И по всей Запорожской области много моих рамок. Четыре года назад в Таврийске была встреча резчиков. Я туда приехал посмотреть на работы, правда, тогда показалась, что я на их фоне ­ полный ноль, раззнакомились, подружились со многими. С их советов помаленьку и начал творить. Затем легла душа к картинам резным. Сделал одну — получилось, затем еще одну, так и пошло. Сейчас в основном картины делаю.

— У вас есть работа, которая с разных сторон по­разному выглядит, как этого добились?

— Это ­ картина «Монастырские ворота», в Интернете она мне попалась. Там я применял три вида покрытия: матовый, глянцевый и восковой. В основном использовал матовый лак, лужи и проталины — глянцевым покрывал, а сами ворота монастырские ­ воском. Если смотреть на картину, она как 3D, сбоку блеск луж, дорога как будто уходит.

— Сколько уходит времени на создание картины?

— Расскажу на примере последней работы, которую я сделал — «Девушка у стола». На нее я потратил 76 часов. Чистый размер полотна — 60х80 сантиметров. В день я работаю не больше 2­3 часов,  физически тяжело и глаза устают. Плюс не работаю в выходные и церковные праздники, проверено ­ на пользу это не идет. А бывает, зацепишься, знаете, это как интересная книга — хочется еще одну страницу прочесть, вот так и здесь — еще чуть­чуть сделаю. Я все вручную вырезаю, дерево нужно почувствовать. Сейчас пошли компьютерные станки, в ближайшее время, я так думаю, специальную программу для резьбы может создать любой 9­классник. Не хочу обидеть ЧПУ­шников, но я считаю, что это не резчик, а оператор. Представьте,  Сальвадор Дали ­ с ксерокопией картин. Это то же самое.  Машинерия вытесняет все прикладное искусство ­ это факт.

— У вас немало работ в цвете, чем разукрашиваете?

— Раньше было проблемно с покраской — качественная морилка, если найдешь ­ большая удача. Сейчас такое время, что выбор красителей колоссальный. Я использую в основном акриловую краску, гуашь. Хотя некоторым людям не нравятся крашеные, предпочитают картины из чистого дерева.  У меня есть работа «Девушка возле водопада». Думаю, не цветная она просто­напросто не смотрелась бы.

— Что больше любите изображать на картинах — пейзажи или портреты?

— Знаете, мне часто говорят: «У тебя картины такие спокойные». Любой художник отображает в своих работах состояние души. Меня на выставке как­то один парень спросил, почему я не подписываю картины. Ну, а как я могу подписать? На одной из моих картин мужчина смотрит в окно на женщину с зонтом. И вот как я могу подписать? Вот человек подошел и начинает фантазировать, придумывать историю, а если бы я подписал «Наконец­то ты ушла», зритель только и думал бы о негативе, предложенном автором.  А так вариантов увидеть в работе что­то хорошее намного больше,  может, представить и себя в различных жизненных ситуациях.

— А откуда берете сюжеты для своих работ?

— Что­то беру из Интернета, что­то свое. У меня неплохая зрительная память: увидел что­то хорошее, потом немножко доделал, докрутил, дорисовал. Одна из моих работ — девушка сидит в кресле у окна. Картинку нашел в сети, мне понравилось то положение, в котором она сидит, а вот задний фон не впечатлил. Поэтому я его заменил: сделал окно, штору, и совсем по­другому сюжет заиграл. Видел видеоклип, где парень с девушкой держатся за руки, а лбами уперлись в стену. Знаете, это словно через много лет совместной жизни каждому гордыня не дает сделать шаг вперед, но, тем не менее, люди все равно держат друг друга за руки. Любовь ­ штука серьезная.  Вот  такую работу вырезал в своем видении.

— Делаете ли картины на заказ? И какие работы самые сложные?

— На заказ делаю картины. Но за портреты не берусь, потому что идеального сходства не будет. Бывает, склеишь полностью щит, вроде бы все идеально, а начинаешь вырезать — там сучок, прожилка, и все, идет искажение. Некоторые люди понимают это, а другие ­ нет. Церковные заказы очень сложно делать — вера, чистота должны быть, каноны не обойти.

— Если не секрет, сколько стоят ваши работы?

— Средняя цена моих работ где­то в районе 250 гривен за квадратный дециметр резьбы. Если посложнее резьба — 280 гривен, попроще  — 220 гривен. Одну из своих работ «Князь Владимир» я брал с собой в Киев на выставку, спросил у коллег, как они ее оценивают. Мне все в один голос говорили: проси 10 тысяч гривен, отдавай за 8, не менее. Если бы у нас такие цены были и, соответственно, покупательная способность, я не работал бы (смеется). Но, увы,  людям попросту не за что покупать, с одной стороны, а с другой, сейчас поколение изменилось. Многие живут по принципу минимализма, нет накопительства, как было раньше. Но, тем не менее, есть ценители.

— А все ли с пониманием относятся к тому, что это ­ ручная работа, материал, поэтому так дорого?

— Не все, для кого­то это просто деревяшки, говорят: «За три палки отдавать такие деньги?». Есть те, кто с пониманием относится к труду. На выставке подходит ко мне женщина и говорит: «А можно вас потрогать?». Потрогайте, отвечаю,  что тут такого. Говорит: «Вроде у нас таких людей нет, чтобы вот так сидел и вырезал по дереву. Вы, наверное, не такой, как все».

— Вы еще учите детей резьбе по дереву. Расскажите, почему решили открыть этот кружок?

— В прошлом году перед 8 Марта у меня была выставка в одной из библиотек Днепрорудного. В Международный женский день решил дамам сделать небольшой подарок и поехал в магазин. И вот на входе открывается дверь, выходит парнишка с папой. У мальчика гривны за 3­4 шоколадка маленькая, а отец несет три баклажки пива, еще и бутылку водки. Краем уха слышу, что сын говорит: «Папа, вон дядя Ваня пошел, у него выставка, давай сходим». Папа: «Какая выставка?!». И меня как водой облили, я сталкиваюсь взглядом с ребенком, а там ­ обида, досада. Столько по взгляду можно было прочесть. Знаете, как ножом по сердцу, настроение сразу упало. На следующий день открывается дверь в читальный зал, учительница заводит класс, и самым последним заходит этот мальчишка. Я с собой на выставки всегда беру «досочки», инструменты для мастер­классов. Подхожу к этому парнишке, говорю: «Хочешь попробовать вырезать?». Его в этот момент как окрылило, он будто поднялся над землей ­ стамеску схватил, начал пробовать, минут 15, наверное, вырезал. И такая радость за ребенка была. Но в то же время какая­то нотка в душе заиграла. Обратился к мэру Днепрорудного, объяснил ситуацию, попросил помочь в поиске помещения. Одна из школ нам дала помещение бесплатно — только занимайтесь. Написали заявление на директора родного комбината, они  нам выделили средства, за которые мы закупили инструменты. Дерево для резьбы, лаки, краски сами закупаем. И вот помаленьку ребята вырезают. Сейчас у меня занимаются 6 учеников, детям  ­ по 9­10 лет.

— А как с инструментами ребята управляются?

— Я поначалу боялся: инструменты острые, не дай Бог поранятся. Были у ребят и порезы, и слезы. Один из моих учеников, Алекс, порезался, на следующее занятие пришел, берет стамеску, а у него рука дрожит. Но вырезать все равно начал, поначалу все делал очень осторожно, а к концу занятия стал смелее орудовать инструментом. То есть переборол свой страх. Сначала я ребятам подсказывал, что и как вырезать, а сейчас стараюсь, чтобы они сами все делали. Когда просят подсказку, говорю: «Думайте сами, потому что в будущем вы сами будете делать». И уже заметил, что почти за год занятий у каждого свой подход к резьбе вырисовывается. А еще интересный момент ­ детское лидерство: я же лучше могу, чем он. Смотрю, делает свою работу, но краем глаза наблюдает за другими, как они вырезают ту или иную деталь, и старается «поднажать».

— Есть ли среди ваших работ особенная, которую вы никогда не продадите?

— «Девушка возле пианино» — одна из первых моих работ. Когда­то ее сделал на продажу. Вывозил в Запорожье, на площадь Маяковского все люди приходят, любуются, но никто не покупает — дорого, а отдавать за бесценок жалко, резьба очень много времени занимает, труд колоссальный. А потом с женой подумали: пусть дома остается, не пошла, так не пошла. А вообще к каждой работе прирастаешь, вкладываешь свою частичку.

Яна Петрова, фото из архива Ивана Локтионова