Запорожский ТЮЗ готовит много сюрпризов к новому сезону

12534
1

Художественный руководитель Геннадий Фортус рассказал о целях и жизни театра.

Театралы нашего города, поклонники ТЮЗа уже успели соскучиться по премьерам и с нетерпением ждут открытие нового сезона. Аншлаги в Запорожском академическом театре молодежи давно стали нормой, и это неудивительно, ведь он не только щедр на интересные новинки, но и своими постановками постоянно пробуждает сильные чувства и эмоции, радует эстетикой, интеллектуальным юмором, качеством игры актеров и каждый раз формирует ценностные ориентации зрителя

О том, что представят публике в новом сезоне, какие планы и идеи ждут своего воплощения, как рождается спектакль, и о других интересных аспектах из жизни театра мы поговорили с художественным руководителем ТЮЗа, Заслуженным деятелем искусств Украины  Геннадием Фортусом.

­ Геннадий, какие задачи Вы перед собой ставите на новый сезон?

­ Я хочу по-­новому раскрыть артистов. И зритель, и сам актер привыкает к определенным образам, и моя задача как режиссера – каждый раз стараться достать и обнажить то, что еще никто не видел. Мы сейчас «Распутника» Дени Дидро ставим, и  публика совершенно с другой стороны увидит Максима Березнера, которому ох как непросто вживаться в новый образ.  Машу Нестулий, Катю Макоед и других артистов я также в этом сезоне покажу по­-новому. Еще моя традиционно главная задача – сплотить на спектакле разные поколения. Ведь каждая эпоха дает свои ориентиры и способы расшифровки данных. Мы  все находимся в разных информационных полях и у каждого свой способ потребления этих информативных потоков. Молодежь воспринимает по­-своему, старшее поколение по-­другому. Я должен объединить зрителей одним полем и подать информацию на определенном высоком уровне.

­ Как Вы чувствуете, что именно нужно зрителю на сегодняшний день?

­ Как педагог формирует ученика, так и театр должен сам прививать своему зрителю вкус. Важно, чтобы со сцены подавались определенные ценности, и мы спектакль специально строим таким образом, чтобы зритель нам немного не доверял, даже внутренне спорил в процессе действия. Главное, что в финале он с нами все-­таки соглашается. Мы никогда просто так не передаем сюжет, мы общаемся со зрителем, взаимодействуем на уровне чувств.

­ Я знаю, что Вы всегда наблюдаете за зрителем во время спектакля. По какому критерию определяете, что ожидаемый эффект достигнут?

­ По выражению лица, мимике многое можно понять, ведь искренние эмоции никуда не спрячешь. Вот сидит, например, зритель, и вдруг я вижу, как он удивлен трактовке, поведению, даже просит помощи у своего соседа, типа «а что это было?». А вот пришел сноб с каменным лицом, а во время спектакля его лицо начинает оживать, удивляться, взгляд совершенно меняется. Ведь, по сути, чем можно удивить современного зрителя, который рос в эпоху «Звездных войн», «Матрицы» и смотрит сейчас «Супергероев»? Ничем! Поэтому наша задача – не удивить, а расчувствовать. И я всегда ориентируюсь на снобов, моя цель – их расколоть, заставить задуматься, иногда даже они уходят в плохом настроении. Безразличие сломано! Значит, я достучался! Один раз три моих интеллигентных друга пришли на спектакль «Вальс случая», посмотрели и вроде бы спокойно ушли. А наутро один из них звонит мне со словами: «Гена, что ты делаешь с людьми! Мы переругались друг с другом, обсуждая твой спектакль!». Это значит, что я смог что-­то разбудить, достать чувства, заставить задуматься.

­ Кто для Вас самый главный критик?

­ Я сам. Меня так научили педагоги – рассчитывать только на себя. Кто бы мне что ни говорил,  это все равно будет субъективное мнение. Я, безусловно, выслушиваю и собираю мнения своих близких и друзей, но это не значит, что я их принимаю. Я их слышу, но верю только себе, ведь ответственность на мне. Кто­-то тебе скажет – хорошо, кто-­то – плохо, но лично меня в этом нет. Поэтому я должен сам услышать от себя – хорошо или плохо.

­ Вы испытываете страх перед новой работой?

­ Всегда! Я стараюсь не повторяться в темах, трактовках, ведь если не заниматься актерами, они будут везде одинаковые, а достать и раскрыть новое – это непросто. В одном спектакле я запрещаю шутить, в другом, наоборот,  быть серьезным – всегда нужно искать новую грань. Это ­ большая ответственность, иногда ночами не спишь, думаешь обо всем,  как сыграть, как все сделать. Поэтому не лукавя говорю:  перед каждой новой работой я испытываю страх.

­ Я знаю, что в Вашем театре спектакль какое­-то время может «отдыхать», а потом снова вернуться на сцену. Что является критерием для «отдыха»?

­ Иногда актеры могут наиграться, перерасти определенный спектакль, и нужно их заменить либо освежить саму пьесу. Вот тогда пару лет постановка может «отдыхать». Например, «Месье Амилькар» ставился три раза в разное время и с разными актерами. Первая его версия вышла еще в 1995 году, потом была вторая и в начале этого года – обновленная третья. И, что примечательно,   в конце спектакля, когда главный герой уходит со сцены, звучит выстрел. Это такая недосказанность – застрелился главный герой или нет,   каждый расшифровывает по­-своему. Так вот, был период в нашей стране, когда люди набрали кредитов, а в это же время случились массовые сокращения – я принял решение этот выстрел убрать. Ведь он мог звучать, как призыв, зачем лишний раз расстраивать зрителя? В таких вопросах нужно быть аккуратным. Поэтому если спектакль «отдыхает», значит, нуждается в обновлении.

­ Как рождается спектакль? Сколько времени проходит  между идеей и ее воплощением?

­ Каждый спектакль рождается по-­разному, например, «Примадонны»  появился мгновенно! Я «увидел» подиум, дефиле, веселье… Идея сразу же претворилась в жизнь. А вот такие спектакли как «Вальс случая», «Месье Амилькар» рождаются тяжело. Ведь важно придать постановке нужную форму, а форма – это сконцентрированное содержание. Я всегда считаю большой победой то, что мы смогли в лаконичной, воздушной форме передать большое содержание и глубокий смысл. А в среднем спектакль рождается за 2­-3 месяца. С одной стороны,  я – архитектор этого всего, а с другой, я же  и зритель, поэтому моя роль – быть  фильтром, цензором и решать, что я хочу передать в зрительный зал, а что нет. Я даже чувствую практически со стопроцентной точностью, на каких моментах зритель будет смеяться.

­ Получается, что Вы самостоятельно решаете, что для зрителя будет смешно? Как это удается, ведь у каждого свое чувство юмора?

­ В том­то и дело, что я зрителю прививаю свое чувство юмора. И раз он ко мне снова приходит, значит, оно его вполне устраивает. Я принципиально убираю стиль «Камеди клаба», «Квартала» и тому подобные. У них свои шутки, на которых они воспитали целый пласт зрителей. Я их прекрасно понимаю, но у нас другой юмор. Мы, в принципе, никогда специально не смешим людей, не строим какие-­нибудь уловки, чтобы рассмешить. А вот через определенные ситуации разыгрываем все таким образом, чтобы через улыбку пошло восприятие чего-­то более серьезного. Я всегда говорю, что мы не ставим комедии, ведь, по сути, комедия – это обратная сторона трагедии. И наша цель ­ не рассмешить, а помочь задуматься.

­ Появятся ли в этом сезоне новые актеры в труппе театра?

­ Да, у нас будет новый актер ­ Микаел Хачибабян, которого мы отобрали в августе на кастинге среди молодых актеров-­выпускников. Талантливый парень, которого зрители смогут увидеть в ближайшей постановке нашего театра  «Верю в чудеса».

­ В  новом сезоне Ваш сын, актер и режиссер ТЮЗа Александр Фортус, который недавно получил звание Заслуженного артиста Украины, дебютирует с комедией положений «Люкс 13». Расскажите немного об этом.

­ Да, это будет вторая работа Александра как режиссера. Он уже ставил детскую сказку «Апельсиновая принцесса», заработал «Сичеславну» (театральная награда, – авт.). А это будет первый, так сказать, «взрослый» спектакль ­ ответственная работа, в нее попали и  актеры из другого театра, в котором немного иная эстетика. Пьесой «Люкс №13» английского драматурга Рея Куни, премьера которой состоится 6-­7 октября, мы как раз официально откроем новый сезон. Александр решил, что готов взяться за эту постановку, я согласился, так как, в принципе, создаю такие ситуации, чтобы в театре появлялась молодая режиссура. Некоторые актеры говорят: «Вот, Геннадий Фортус – это хорошо, конечно, но хотелось бы уже что-­то новое» (смеется). Ну, вот вам, пожалуйста ­ берите молодых! В этом году и другой наш актер ­ Стас Шкляренко (Заслуженный артист Украины, – авт.) поступил в «Карпенко-­Карого»  (Киевский Национальный университет театра и кино, – авт.) на режиссера, так что молодые режиссеры в нашем театре прибывают.

­ На Вас, получается, также  легла двойная ответственностьконтролировать работу Александра как художественный руководитель и в то же время доверять и стараться не вмешиваться как мудрый отец?

­ Совершенно верно! Я должен давать свободу, но и помогать, конечно, если сын меня об этом просит. Очень сложно доверить подобный процесс в театре, в котором работаешь десятилетиями. Однажды у советского режиссера театра и кино Анатолия Эфроса спросили: «Вот идет спектакль Вашего сына (Дмитрий Крымов – сценограф, театральный режиссер и педагог,  – авт.), что Вы ощущаете, присутствуя на нем?». На что он ответил: «Представьте, что стоит на берегу старый лоцман, а его сын вводит в бухту корабль. И лоцман замечает, что сын ведет корабль прямо на рифы, а сделать ничего не может, потому что сам уже не на корабле, тот  принадлежит уже другому человеку – его близкому. Но лоцман в сына верит  и вдруг видит, что корабль в последний момент обходит рифы и выруливает в нужном направлении»…

Ксения Шаповалова