Корреспондент «Русского Монитора» поговорил с философом и политическим аналитиком Авраамом Шмулевичем, который рассказал о возможном распаде РФ, поскольку некоторые регионы России уже давно живут по своим законам. Больше того, Кавказ это не Россия и, собственно никогда ею и не являлся
Авраам Шмулевич: Россия является колониальной империей — де-факто, де-юре это федерация, унитарное государство. Вероятность отделения Кавказа достаточно велика, потому что Кавказ является типичной колонией. И сегодня мы видим, что метрополия (Москва) и колония (Кавказ) живут совершенно по разным законам, между ними ментальная пропасть, ни там, ни там люди не считают, что находятся в одном государстве. Так распадались все колониальные системы. Именно с этой точки зрения Кавказ это не Россия и, собственно никогда ею и не являлся, – последние путинские годы высветили эту ситуацию особенно ярко. Я помню разговоры с российскими политиками и экспертами после первой чеченской войны, когда Кадыров приходил к власти: они говорили мне о том, что как замечательно, что Чечня становится частью России. Но теперь даже им ясно, что это всё что угодно, но не Россия. Это всё время вызывает напряжения, даже в органах власти. Такая ситуация не может продолжаться долго. Система должна быть однородной, если в ней присутствует чужеродное тело, то это тело отторгается.
РМ: А насколько вообще серьезна проблема исламского радикализма на Кавказе?
Авраам Шмулевич: Власти предпочитают делать вид, что там ничего серьезного не происходит, но на самом деле — конечно, это не так. Даже в той-же Чечне, в которой правит Кадыров, где создан настоящий тоталитарный режим уровня Северной Кореи, – идет непрекращающаяся партизанская война. Кстати, я думаю, что одна из причин того, почему Путин так любит Кадырова заключается в том, что он хотел бы такой же режим установить и на всей территории России. Но чеченцы не корейцы и загнать их в стойло и заставить стройными рядами маршировать много сложнее, и то напряжение, та пружина, которая сейчас сжата почти до предела, рано или поздно даст обратный ход.
Что касается так называемых исламских террористических группировок на Кавказе, то ни для кого, наверное, не секрет, что в значительной степени они модерировались и продолжают модерироваться российскими спецслужбами. Но совершенно не значит, что на Кавказе не может существовать и независимого партизанского движения – и оно на самом деле есть, пусть пока оно и не в состоянии бросить вызов центральной власти, но по всем признакам можно судить, что оно набирает силу. Поэтому, в тот момент, когда силовое сопротивление власти сольется с социальным протестом, это, скорее всего, приведет даже не к аппаратному, но к силовому отделению Кавказа.
Я бы еще обратил внимание на то, что происходит в русских регионах юга России, особенно на возрождение национального самосознания казачества, которые все чаще называют себя отдельным народом. И я не исключаю возможности, что местные элиты Краснодара, Ростова и Ставрополья, в случае серьезного ослабления центральной власти, (так же как их северокавказские коллеги исламистов), могут задействовать казачьи вооруженные формирования.
РМ: А может ли Россия удержать Кавказ?
Авраам Шмулевич: Если идет речь, что кого-то вы собираетесь удерживать, то сразу же возникает вопрос: зачем вам это нужно? И не будет ли всем от этого хуже, чем если бы кто-то действительно ушел. Теоретически можно попытаться провести административную реформу, чтобы легализовать свершившийся факт, что Кавказ и метрополия существуют по совершенно разным законам. Как, например, это было в Российской империи, где после завоевания средней Азии в 19 веке существовали Бухарское ханство и Хивинский и Кокандский эмираты. Эти государства признавали свой вассалитет по отношению к Петербургу, формально были частью российской империи, но при этом никому не мешало то, что там существовали свои совершен отличные от российских порядки, рабство, шариат, эмир. А в Финляндии в это же самое время был парламент и конституция. Если бы Россия могла провести аналогичную административную реформу, то ситуация возможно, могла бы держаться дольше. Но российская власть на это неспособна, поскольку качество аппарата управления очень низкое. Поэтому дальше напряжение между Россией и Кавказом будет всё время нарастать и в один прекрасный момент инородные образования (Россия для Кавказа и Кавказ для России) будут взаимно отвергнуты окончательно.
И по моим наблюдениям местные элиты тоже это хорошо понимают, и готовы к тому, что в определённый момент предпринять какие-то силовые действия против центра. Первые звоночки звенят достаточно давно это уже происходит и Дагестане и в Ингушетии, и в КБР, в Карачаево-Черкессии и других регионах. Не говоря уже про Чечню, вспомните, про знаменитую угрозу Кадырова расстреливать силовиков, которые приезжают в Чечню без его ведома.
Мы видим, что процесс отделения Кавказа де-факто уже начался.
Более того, обратим внимание на Сирию: недавно было заявлено, что 60 тысяч российских солдат-мусульман, будут отправлены в Сирию для помощи. Уже официально были отправлены чеченский и ингушский батальоны в Сирию. Заметьте, у террора в России по-прежнему нет национальности. А вот у Российской Армии и национальность и, самое главное, религиозная идентичность уже есть. Последний раз чеченские батальоны у нас были при Масхадове, а ингушские — во время гражданской войны. Это не только значит, что страна де-факто перестаёт быть единым целым, но власти сами того не желая лишь усиливают процесс разделения страны по этническим и религиозным границам.
В этой связи очень интересна статистика обращений к шариатским судам Дагестана, которая говорит нам о том, что в этом регионе формально являющемся частью России набирает силу параллельная судебная система, которая в глазах местных имеет гораздо большую репутацию, как свободную от коррупции. Кроме того, надо обратить внимание на те очень важные социальные протесты, которые сегодня идут на Северном Кавказе – например, движение дальнобойщиков было самым мощным именно на Кавказе. Писали больше всего про Дагестан, но тоже самое было и в Осетии и в других Северокавказских республиках. И то, как власти пытаются решить вопрос с социальным недовольством на Кавказе – целенаправленно выдавливая с него население, лишь ухудшает ситуацию. В регионе не создаются рабочие места, люди вынуждены уезжать в европейскую часть страны (в собственно Россию, потому, что Кавказ это не Россия), в поисках работы. Например – несколько дней назад прошел съезд ногайского народа, имеется серьезный земельный конфликт между ногайцами и властями Дагестана, но при этом примерно треть из этого народа (около 40 тысяч человек) сегодня находятся на крайнем Севере. И примерно такую же картину мы наблюдаем и со всеми другими кавказскими народами. Но подобная ситуация не может продолжаться вечно, – и из-за того, что российская экономика стагнирует, многим из них приходится возвращаться назад. Кроме того, это является постоянным раздражающим фактором уже для российского населения и подогревает в нем антикавказские настроения, желание навсегда избавиться от Кавказа и отгородиться от него стеной.
